Человеческая природа

"В эпохи глобальных катастроф цивилизации выплескивают на поверхность бытия всю мерзость, все подонки, скопившиеся за столетия в генах социума. Формы этой накипи чрезвычайно многообразны, и по ним можно судить, насколько неблагополучна была данная цивилизация к моменту катаклизма, но очень мало можно сказать о природе этого катаклизма, потому что самые разные катаклизмы — будь то глобальная пандемия, или всемирная война, или даже геологическая катастрофа — выплескивают на поверхность одну и ту же накипь: ненависть, звериный эгоизм, жестокость, которая кажется оправданной, но не имеет на самом деле никаких оправданий".

Братья Стругацкие "Жук в муравейнике"

«Апофеоз войныы» (1871) — картина русского художника Василия Васильевича Верещагина. На раме сделана надпись: «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим».

Местничество в истории России

 В российской историографии весьма традиционным является утверждение, что местничество всегда играло реакционную роль, всегда была помехой делу государственной централизации и московские государи всегда вели упорную борьбу с ним. Однако как объяснить длительность существования института местничества и отсутствия серьёзной борьбы с ним на протяжении XVI столетия?...

"С централизацией Российского государства междоусобные битвы феодалов, заполнявшие "средневековье своим шумом", сменились политическими заговорами и распрями местничавших воевод и придворных, опиравшихся в своих притензиях на давние представления о феодальной "чести". Не выступая активно против местничества, обуздывая родовые притязания разрядными путами, кодифицируя местнические нормы, центральная власть и в данном случае оставалась "представительницей порядка в беспорядке", ибо сложная, на первый взгляд, даже хаотичная система местнических отношений заключена была в жёсткие рамки , определяемые именно центральной властью. Центральная власть определяла возможные решения по всем местническим спорам, а следовательно, и пределы местнических требований. Местничество, не смотря на все раздоры, его сопровождавшие, само, по существу, становилось инструментом общественной дисциплины и привязывало аристократию ко двору. Запутавшись в паутине местнических счетов и фамильных воспоминаний, наследственная аристократия оказывалась бессильной перед самодержавной властью государя, перед поступательным движением все более усложнявшейся и укреплявшейся бюрократической машины.

Андрей Тарковский и Ингмар Бергман об отражениях.

Человек прошлого искал бога, человек будущего ищет контакт с другим разумом. Две цитаты из двух фильмов о будущем и о прошлом:

1. «И в вашем мраке, и в том мраке, в котором мы все пребываем, вы не отыщите никого, кто выслушал бы ваши стенания и растрогался вашими страданиями. Утрите слёзы и отражайтесь в своей пустоте»

(Оруженосец Йонс (обращаясь к рыцарю, который произносит молитву) из фильма Ингмара Бергмана «Седьмая печать»).

2. «— Наука? – Чепуха!… В этой ситуации одинаково беспомощны и посредственность и гениальность… Должен вам сказать, что мы вовсе не хотим завоевывать никакой Космос. Мы хотим расширить Землю до его границ. Мы не знаем, что делать с иными мирами. Нам не нужно других миров. Нам нужно зеркало… Мы бьёмся над контактом и никогда не найдём его. Мы в глупом положении человека, рвущегося к цели, которой он боится, которая ему не нужна. Человеку нужен человек!»

(Кибернетик Снаут из фильма Андрея Тарковского «Солярис»).

Жизнь человека формируется с помощью книг..

«Когда ставишь себе недосягаемую цель — плата одна: отчаяние. Говорят, это непростительный грех. Но злым и растленным людям этот грех недоступен. У них всегда есть надежда. Они никогда не достигают последнего предела, никогда не ощущают, что их постигло поражение. Только человек доброй воли несёт в своём сердце вечное проклятие».

«В детстве всегда бывает минута, когда дверь распахивается настежь и впускает будущее... Мы должны быть благодарны, что нам не дано видеть ужасы и падения, которые приобретает наше детство в шкафах, на книжных полках – повсюду».

«Жизнь человека, как мне порой думается, формируется больше с помощью книг, чем с помощью живых людей: ведь именно из книг, понаслышке, узнаешь о любви и страдании. Даже если нам и посчастливилось влюбиться, мы, значит, были подготовлены чтением, а если я так и не полюбил никого, то, возможно, в отцовской библиотеке не было соответствующих книг».

«Быть может, понятие нравственности есть печальная компенсация, которой мы привыкаем довольствоваться и которая дается нам как отпущение грехов за хорошее поведение».

Грэм Грин

Вы взгляните на эту жизнь...

«Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье...
Между тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из пятидесяти тысяч живущих в городе ни одного, который бы вскрикнул, громко возмутился. Мы видим тех, которые ходят на рынок за провизией, днем едят, ночью спят, которые говорят свою чепуху, женятся, старятся, благодушно тащат на кладбище своих покойников, но мы не видим и не слышим тех, которые страдают, и то, что страшно в жизни, происходит где-то за кулисами. Всё тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания... И такой порядок, очевидно, нужен; очевидно, счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча, и без этого молчания счастье было бы невозможно. Это общий гипноз. Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда — болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других. Но человека с молоточком нет, счастливый живет себе, и мелкие житейские заботы волнуют его слегка, как ветер осину, — и все обстоит благополучно».

А.П. Чехов «Крыжовник»

«Свет за дверью» как эмоция: Андрей Вознесенский, Марсель Пруст, Габриэль Гарсиа Маркес.

Можно и не быть поэтом

Но нельзя терпеть, пойми,

Как кричит полоска света,

Прищемленная дверьми!

Андрей Вознесенский

***

«Я нежно прижимался щеками к мягким щекам подушки, полным и свежим, словно щеки нашего детства. Я чиркал спичкой, чтобы посмотреть на часы. Скоро полночь. Это пора, когда больной, который должен был отправиться в путешествие и которому пришлось слечь в незнакомой гостинице, разбуженный кризисом, радуется замеченной им под дверью полоске света. Какое счастье, уже утро! Через несколько мгновений встанут слуги, он может позвонить, к нему придут и подадут ему помощь. Надежда получить облегчение дает ему мужество переносить страдание. Как раз в эту минуту ему показалось, что он слышит шаги; шаги приближаются, затем удаляются. И полоска света, видневшаяся под дверью, исчезла. Это полночь; приходили гасить газ; последний слуга ушел, и придется всю ночь мучиться, не получая помощи».

Марсель Пруст «По направлению к Свану»

***

«Прогрессоры» братьев Стругацких станут такой же реальностью, как «роботы» братьев Чапеков…

Одно из самых серьезных испытаний для историка – оставаться верным завету Корнелия Тацита  смотреть на историю «без гнева и пристрастия». Размышляя над законом всемирного тяготения можно позволить себе не задаваться вопросом - хорош ли этот закон или плох. Куда труднее, когда объект и субъект познания совпадают, когда человек изучает не объективный закон природы, а самого себя и общество – среду, в которой протекает вся его жизнь. Трудно удержаться от «гнева и пристрастия» там, где речь идёт о войнах, кризисах, человеческих жертвах.

Религиозная и революционная мифология в творчестве Андрея Платонова

Две совершенно замечательные цитаты из повести Андрея Платонова "Сокровенный человек" о взаимоперетекании религиозной и революционной мифологий в молодой советской Россиии:

1. "На вокзале он исчитал все плакаты и тащил газеты из агитпункта для своего осведомления. Плакаты были разные. Один плакат перемалевали из большой иконы — где архистратиг Георгий поражает змея, воюя на адовом дне. К Георгию приделали голову Троцкого, а змею-гаду нарисовали голову буржуя; кресты на ризе Георгия Победоносца зарисовали звездами, но краска была плохая, и из-под звезд виднелись опять-таки кресты"

Бог для агностика

По каналу «Культура», в студии Игоря Волгина 1 марта прошло обсуждение романа Станислава Лема «Солярис». Так всё же кто Станислав Лем больше – писатель, учёный или философ? Кто является главным героем этой книги – Человек или Океан? 

Известно, что Лем, как учёный, с большим пессимизмом смотрел на перспективы человечества вступить в контакт с иным разумом. «Солярис» - художественное воплощение этой идеи, детально обоснованной писателем в футурологическом трактате «Сумма технологии». Все усилия учёных-соляристов, столкнувшихся с иным разумом принесли главный плод: наука построила огромную стену непонимания между Человеком и Океаном. Вооружённый наукой разум потерпел полное и безоговорочное поражение.По своим философским принципам Лем – агностик. И если понимать поиск иного разума, как следствие неудачного поиска бога, многие века осуществляемого людьми, то в результате Человечество обнаружило бога без разума, взрослеющего бога, бога-ребёнка. Обладая неограниченными возможностями, бог без разума вершит свои не преднамеренные и не продуманные «жестокие чудеса» по отношению к обитателям станции. Солярис – это то воплощение бога, которое вполне может удовлетворить самый скептический ум.А что же люди? Они с мужеством принимают жестокие деяния неразумного бога, и под влиянием этих не простых чудес в их сердца стучится совесть…

Бесы и мясо: размышление над эпиграфом романа Ф.М. Достоевского

Время от времени, по вечерам, мы с друзьями встречались в Тамбовской областной библиотеке имени А.С. Пушкина и смотрели кино. Наш неформальный киноклуб собирался не регулярно, но каждый раз, когда мы находили время для встречи, то старались подбирать экранизацию какой-либо известной или малоизвестной книги. Такая связь литературы и киноискусства всем нам казалась очень логичной в качестве повода для посещения кинозала библиотеки. В начале каждого киносеанса я выступал перед друзьями с небольшим вступительным словом, посвящённым обычно книге, экранизацию которой мы должны были посмотреть.

И вот однажды нам предстоял просмотр фильма Анджея Вайды «Бесы». Долго я листал роман Фёдора Михайловича Достоевского в поисках темы для вступительного слова – уж больно о многом хотелось сказать, и нужно было остановиться на чём-нибудь одном. В итоге решил я поговорить об одном из двух эпиграфов к роману.

Терпимая терпимость нетерпимости

     Последнее время много разговоров о толерантности. Тем не менее, количество самых различных конфликтов растет. Не становится больше толерантности, но больше становится разговоров о ней. Все эти разговоры по своей сути очень агрессивны, так как направлены на критику различного рода нетерпимости. А правильно ли это? Ведь нетерпимость очень часто является проявлением таких качеств, как принципиальность, последовательность, твёрдость и умеренность. Это не самые плохие качества людей!