«Родина электричества» - это не
просто рассказ, это сюжет для революционного евангелия. Самой лучшей точкой
отталкивания в размышлениях над этим текстом является идея человека, созданного
по божьему образу и подобию. В чём проявилось это подобие?
Прежде всего, в свободе воли – в
способности свободно выбирать между добром и злом, без какого-либо влияния на
этот выбор со стороны бога. Кроме этого подобие проявляется в активности человека по отношению к миру (природе). Суть божественной активности по
отношению к миру – его (мира) творение, суть человеческой активности – его
(мира) преобразование.
Главный герой рассказа – человекобог.
Не стоит его путать с богочеловеком. Тонкости и важность различия этих
наименований хорошо понимал в «Бесах» Ф.М. Достоевского созидатель мостов Кириллов
со своей философией самоубийства. В конце концов, мы имеем дело не с христианским,
а революционным евангелием. Человекобог – не творец, но преобразователь
хаотичного косного и некрасивого мира.
Лучше всего преобразовательнуя
сущность человекобога характеризуют в рассказе строки адресованного ему письма:
« Не мы создали божий мир
несчастный, но мы его устроим до конца. И будет жизнь могучей и прекрасной и
хватит всем куриного яйца! Не дремлет разум коммуниста и рук ему никто не
отведет. Напротив – он всю землю чисто в научное давление возьмет….».
А вот как герой (Человекобог)
воспринимает письмо: «Мы увидели свет в
унылой тьме нищего, бесплодного пространства, - свет человека на задохнувшейся
умершей земле, - мы увидели провода, повешенные на старые плетни, и наша
надежда на будущий мир коммунизма, надежда, необходимая нам для ежедневного
трудного существования, надежда, единственно делающая нас людьми, эта наша
надежда превратилась в электрическую силу, пусть пока что лишь зажегшую свет в
дальних соломенных избушках».
Хаос здесь противопоставлен
порядку, а традиция – новации.
Прибыв в деревню Человекобог встречает
крестный ход: «На виду деревни я
остановился, потому что заметил большую пыль в стороне от дороги и рассмотрел
там толпу народа, шествующую по сухой лысой земле. Я подождал, пока народ
выйдет ближе ко мне, и тогда увидел попа с помощниками, трех женщин с иконами и
человек двадцать богомольцев. Здешняя местность имела покатость в древнюю
высохшую балку, куда ветер и весенние воды отложили тонкий прах, собранный с
обширных нагорных полей».
Необыкновенный отрывок! Крестный
ход – пыль, составляющие его люди – толпа, ступающая по сухой, неспособной
ничего дать лысой земле и вся эта картина передвигается в яму – сухую балку,
полную праха нагорных полей….
Описание толпы и те ощущения,
которые она у Человекобога вызывает, сопоставлено с описанием местности.
Местность столь же неухожена, безжизненна (безнадёжна), как и участники
крестного хода. «Впереди шел обросший
седою шерстью, измученный и почерневший поп; он пел что-то в жаркой тишине
природы и махал кадилом на дикие, молчаливые растения, встречавшиеся на пути.
Иногда он останавливался и поднимал голову к небу в своем обращении в глухое
сияние солнца, и тогда было видно озлобление и отчаяние на его лице, по
которому текли капли слез и пота. Сопровождавший его народ крестился в
пространство, становился на колени в пыльный прах и кланялся в бедную землю,
напуганный бесконечностью мира и слабостью ручных иконных богов, которых несли
старые, заплаканные женщины».
Здесь и юное поколение, не имеющее чувства сопричастности к старым богам, но испытывающие страх: «Двое детей - мальчик и девочка - в одних рубашках и босые, шли позади церковной толпы и с интересом изучения глядели на взрослых; дети не плакали и не крестились, они боялись и молчали».
Описание деревни соответствует её
жителям – загнивание, безцельность, бессмысленность: «Верчовка оказалась небольшой деревней - дворов не более тридцати, но
исправных изб в ней было мало; жилища обветшали и уже загнивали нижними венцами
срубов в земле. Военный империализм, прошедший по всему миру, сделал все
видимое, все добытое, устроенное и сбереженное поколениями тружеников похожим
на погост.». Всё это плацдарм для преобразований, для создания на земле
нового царства небесного.
Куда же приходит в итоге крестный
ход старого мира со своим старым богом? «Около
дороги находилась большая яма, откуда когда-то добывалась глина….». Не та ли это глина, из которой творили людей? Пришли туда – откуда вышли? И икона богоматери,
утратившая бога («Большая икона,
подпертая сзади комом глины, изображала деву Марию, одинокую молодую женщину,
без бога на руках») как и люди, соприкасается с первородной глиной:.
Герой задумывается над иконой –
он отмечает большие «нерабочие» глаза
– «потомучто такие глаза слишком быстро
устают». Образ противопоставлен идеи преобразования. Ещё рука богоматери,
не держащая богочеловека «жилиста и
громадна». И вдруг, как в кривом зеркале – рядом с иконой - старуха с теми
же тёмными глазами и «руки её были
покрыты морщинами, точно застывшими судорогами страдания, во взгляде был зоркий
ум, прошедший такие испытания жизни, что старушка, наверно, знала про себя не
меньше целой экономической науки и могла бы быть почетным академиком».
Старуха слышит слова первой
проповеди Человекобога: «Природа не слышит ни слов, ни молитвы, она боится
только разума и работы…»
«- Разума! – произнесла старуха с ясным сознанием. – Да я
столько годов прожила, что у меня разум да кости – только всего и есть! А плоть
давно вся в работу да в заботу спущена – во мне и умереть-то мало чему
осталось, все уж померло помаленьку. Ты погляди на меня, какая я есть!
Старуха покорно сняла платок с головы, и я увидел ее облысевший череп,
растрескавшийся на составные части костей, готовые развалиться и предать
безвозвратному праху земли скупо скопленный терпеливый ум, познавший мир в
труде и бедствиях».
–
И вновь, как в искривлённом
зеркале – на фоне богоматери без богочеловека на руках – главный герой – человекобог
- берёт на руки старуху – новою обретённую богоматерь и направляется с ней в
деревню.
«Не
время сна, не время спать, пора весь мир уж постигать и мёртвых с гроба
поднимать!»
Комментариев нет:
Отправить комментарий