Если бы меня спросили, что я считаю символом модернизации в России в XIX веке – то я бы назвал таким символом железную дорогу и паровоз. Модернизационное пространство вытягивалось вдоль железных дорог – новая инфраструктура, новые профессии, новые поведенческие практики, новый менталитет… Всегда интересно наблюдать в исторических источниках, в литературе как воспринималась эта инновация традиционным сознанием.
«— Э, какие теперь ворожки! — сделал сотский презрительную гримасу. — Або теперешние ворожки что-нибудь знают? Вот прежние — те действительно много могли. Кровь, зубы заговаривали, отмовляли, если кого бешеная собака укусит или гадюка… узнавали, где злодий вещи спрятал…
— Ну да… Бо им раньше черти вспособляли, — пояснил Талимон.
— А звесно, помогали… У иньшей даже не один и не два, а сколько надцать чертяк служило в наймитах. Ну, а теперь совсем нема чертей…
— Как нема? Куда же они делись? — спросил я, заинтересованный судьбой чертей. Признаться, я не ожидал, да и не мог ожидать хоть сколько-нибудь определенного ответа, но, к моему чрезвычайному удивлению, Талимон и Кирила тотчас же, нимало не задумавшись, ответили в один голос:
— На машину ушли.
— Что-о? На машину? На какую машину?
— А на зализную дорогу, — хладнокровно и уверенно объяснил сотский. — Им там теперь вельми добре жить… Вот как разобьется вагонов с пятнадцать, тут сейчас чертякам и работа. Богацько тогда умирает людей без причастия, а это злому и потеха, потому что человек весь в грехах, як в кожухе. А чертяка его разом цап за комир и в пекло. Може, за одну неделю душ с тысячу приставит. Ну, а ему, звесно, от самого главного сатаны за это награда… А в селе ему что за польза? Коли-николи одну якуюсь душонку зловит, да и то старушечью, лядащую. Вот потому-то они все из села и поутекали…»
А.И. Куприн. «Лесная глушь»
«— Э, какие теперь ворожки! — сделал сотский презрительную гримасу. — Або теперешние ворожки что-нибудь знают? Вот прежние — те действительно много могли. Кровь, зубы заговаривали, отмовляли, если кого бешеная собака укусит или гадюка… узнавали, где злодий вещи спрятал…
— Ну да… Бо им раньше черти вспособляли, — пояснил Талимон.
— А звесно, помогали… У иньшей даже не один и не два, а сколько надцать чертяк служило в наймитах. Ну, а теперь совсем нема чертей…
— Как нема? Куда же они делись? — спросил я, заинтересованный судьбой чертей. Признаться, я не ожидал, да и не мог ожидать хоть сколько-нибудь определенного ответа, но, к моему чрезвычайному удивлению, Талимон и Кирила тотчас же, нимало не задумавшись, ответили в один голос:
— На машину ушли.
— Что-о? На машину? На какую машину?
— А на зализную дорогу, — хладнокровно и уверенно объяснил сотский. — Им там теперь вельми добре жить… Вот как разобьется вагонов с пятнадцать, тут сейчас чертякам и работа. Богацько тогда умирает людей без причастия, а это злому и потеха, потому что человек весь в грехах, як в кожухе. А чертяка его разом цап за комир и в пекло. Може, за одну неделю душ с тысячу приставит. Ну, а ему, звесно, от самого главного сатаны за это награда… А в селе ему что за польза? Коли-николи одну якуюсь душонку зловит, да и то старушечью, лядащую. Вот потому-то они все из села и поутекали…»
А.И. Куприн. «Лесная глушь»
Комментариев нет:
Отправить комментарий