Историк, занимаясь историей, формирует
основной профессиональный навык – рассматривать любой текст без отрыва от
контекста происходящих вокруг его рождения и трансформации событий и
объективных условий, а также без отрыва от подтекста (смысла, значения),
вкладываемого в него автором, порой не всегда осознанно. Для историка
естественно интересоваться в меньшей мере современными писателями, предпочитая
писателей прошлого. Литература для него всегда в большей мере история, чем
литература. В каждом произведении он всегда видит исторический источник,
отражающий специфику мироощущения эпохи. Ему всегда интересен контекст
объективных условий и жизненных обстоятельств автора и их влияния на рождение
текста. Такое отношение к тексту приводит к всеядности в литературе – и гений и
посредственность в равной степени интересны, если интересен контекст, эпоха и
обстоятельства создания произведения. Возможно, что где-то здесь и коренится,
характерный для историка релятивизм…
В то же время невозможно отрицать того очевидного
обстоятельства, что на историю мы взираем не из Вечности (в духе героев
известного романа Айзека Азимова). Наше чтение текстов прошлого всегда локализовано
в той эпохе, которая составляет для нас понятие «Современность», и которая
создаёт для нас свои объективные условия и жизненные обстоятельства,
оказывающие сильное влияние на процесс восприятия и понимания читаемых текстов.
Отсюда и выводится основная
дилемма – что важней для восприятия текста: понять мысль автора или приписать
тексту актуальные для читателя собственные мысли. Иначе говоря, вопрос – «что
такое текст?», правильнее было бы сформулировать иначе – «что такое текст для
нас?»
Рассмотрим другой вопрос: а что
есть жизнь текста? Для автора это процесс создания текста, точнее его
трансформация в процессе создания, так как текст живёт, пока формулируется
мысль. Но вот мысль сформулирована, текст отредактирован, и автор
переворачивает страницу, открывая чистый лист. Для него созданный текст,
высказанная, выраженная мысль – мысль фактически мёртвая. Такая мысль может
ожить лишь в том случае, если автор к ней вернётся, чтобы уточнить или
переосмыслить её и это будет означать новую трансформацию текста – новую жизнь.
Постоянное авторское редактирование текстов -
стремление продлить жизнь своих творений. Значительная часть текстов
прошлого – это мёртвые тексты.
Вспомним рассказ Рэя Бредбери «Изгнанники».
Писатели всех времён бессмертны и они живут на Марсе, но их бессмертие возможно
лишь до тех пор, пока на Земле читают их книги. Как только книги того или иного
писателя перестают читать и имя его и его тексты забываются людьми – писатель
погибает и на Марсе. Тексты прошлого могут обрести новую жизнь лишь тогда,
когда человек настоящего их переосмысляет, приписывает им новые образы и новые
смыслы. Тексты живут лишь там и тогда, где и когда они актуальны и способны
приумножать содержащийся в них смысл.
Философы определяют сознание, как процесс отражения
реальности. Как это правильно – вложить в определение в качестве базовой
научной метафоры понятие «зеркало»! Добавим лишь, что помимо реальности наше
сознание-зеркало отражает также и уже имеющиеся отражения. Сознание – полый
шар, у которого и внешняя поверхность (обращённая к объективной реальности) и
внутренняя поверхность (обращенная к нашим мыслям) – зеркальны. Сознание – единственный,
известный нам, бастион, противостоящий энтропийным процессам в мироздании. Мы
осмысляем реальность и непрерывно переосмысляем осмысленное. Любой текст,
оказавшийся в поле деятельности нашего сознания, приобретает интенцию к вечной
жизни, ибо становится способным непрерывно трансформироваться, преумножая свой внутренний
смысл в ходе тех или иных интерпретаций.
Комментариев нет:
Отправить комментарий